Книга Сага о Кае Эрлингссоне [СИ] - Наталья Викторовна Бутырская

ж поверит рабыне? Все знали, что хозяин легко гневался и не раз избивал ее до полусмерти. С тех пор мне грибы опротивели. Я видел посиневшие трупы. Это недостойная смерть, позорная. А ведь отец той семьи был неплохим воином, в свое время ходил с отцом в походы, а подох, как какая-то псина.

— Эти вроде можно, — ответила Ингрид, но я все же вышиб из рук ее грибы и запретил их трогать.

На склоне я нашел звериную тропу, и идти сразу стало легче. Чего я совсем не учел, так это нехватку воды, и рассчитывал, что тропа приведет нас к какому-нибудь ручейку. Пока мы еще держались. Если станет совсем тяжко, то можно было выпить крови, я слышал, что так порой делали в длинных походах.

— А расскажи что-нибудь про богов, — снова эта пискля.

— Ты слышала про Фольси? Это весенний бог-пахарь. Он вышел из моря, как и Хунор.

— Он его братик?

— Нет. Да. Не знаю, — разозлился я. — Ты будешь слушать или нет?

— Буду-буду.

— Так вот. На самом деле Фольси вышел на сушу даже вперед Хунора. Он был таким красивым и приветливым, что первый же зверь, который увидел его, преклонил колено и позволил Фольси сесть на него. Это был огромный белый тур с гигантскими рогами. Фольси вскочил ему на загривок и поскакал. Когда тур мчался по горам, он копытами взрывал землю. От сильного ветра с головы Фольси сорвались несколько золотых волос, они упали во взбитую копытами землю и проросли пшеничными колосьями.

— Получается, что зернышки — это Фольсевы волосики?

— Нет, дуреха. Волосы превратились в колосья. А зерна — это просто зерна.

— Ладно. А еще?

— Еще? — я попытался припомнить что-нибудь. — А, вот. Однажды Фольси заметил, что его золотые поля кто-то начал портить, то повытопчет почем зря, то сожрет почти созревшее зерно. Вот он и попросил Фомрира поймать вредителя.

Мифы про Фомрира я помнил получше, чем про Фольси.

— Фомрир запросил себе половину урожая за свою помощь. Бог-пахарь не хотел отдавать так много, но делать было нечего, и он согласился. Перед тем, как идти караулить поля в первую ночь, Фомрир потребовал от Фольси еды и питья на всю ночь. Тот послушался, дал ему целую бочку ячменной браги и воз свежевыпеченных караваев, — у меня самого аж слюнки потекли, пока рассказывал. — Фомрир не стал ждать, слопал хлеб, выпил всю брагу и завалился спать. Наутро приходит Фольси: поля снова вытоптаны, а защитничек дрыхнет. Рассердился Фольси, но ничего не сказал.

На следующий вечер Фомрир снова говорит: «Дай мне попить и поесть, а то вдруг проголодаюсь». Пахарь не хотел соглашаться, но все же опять дал ему бочку браги и воз хлеба. И снова Фомрир всю ночь продрых.

Тогда на третью ночь Фольси сделал по-другому. Он добавил в брагу отвар из ягод жостера. Фомрир выпил всю бочку с отваром и уснул. А потом проснулся от того, что у него скрутило живот да так сильно, что никакого терпежу не было. Скинул он портки, сидит и дрищет так, что гул по всему полю стоит. И пока он сидел, выскочил на него огромный кабан по имени Гарт, который как раз и портил зерно. Фомрир от неожиданности как ударил прямо в пятак Гарту, тот зараз замертво и свалился. Вот так Фомрир спас поля Фольси от разорения.

Ингрид захихикала. Под хорошую историю и впрямь идти было веселее. Правда, я не был уверен, что правильно все рассказал, кажется, мама говорила, что это кабан Гарт не заметил спящего Фомрира и навалил ему на сапог, тогда бог-воин рассердился, вмиг догнал кабана и убил его ударом в пятак. Но и так неплохо получилось.

Жажда одолевала нас все сильнее и сильнее. Козы тоже не хотели уже тащиться следом и все время норовили остановиться и пожевать листья. Поэтому когда мы добрели по тропе до глубокой расселины, из которой явственно веяло сыростью, я обрадовался.

— Так, ты стой здесь и никуда не уходи. Я схожу проверю, безопасно ли там и есть ли вода. Если все хорошо, то сходим и напьемся вволю.

Ингрид кивнула. У нее была и хорошая сторона: она не ныла и слушалась меня.

Я последовал по тропе в овраг. Там было темно из-за густых нависающих ветвей и очень сыро, ноги то и дело проскальзывали по глине, и все указывало на то, что вода там была. Срубив топориком очередной торчащий из стенки корень, я замер. Мне показалось, что я что-то услышал, но не долгожданное журчание ручейка. Это было похоже на тихое похрюкивание.

После крутого поворота я вышел на более просторное место, в отдалении и впрямь поблескивала вода, но я уставился на зверюгу напротив меня.

Кабан был просто огромный. Я бывал прежде на охоте с отцом, но тех подсвинков, что мы убивали, было глупо сравнивать с этой махиной. В холке он был примерно мне по грудь, перепачканные землей клыки выступали из нижней челюсти на целую ладонь, а маленькие глазки уже налились краснотой и яростью. Кажется, я ступил на его территорию.

Громко взвизгнув, он помчался прямо на меня. Единственное, что я успел сделать, так это выставить топорик перед собой. И мне повезло, топорище уперлось в морду, застряв между пятаком и клыками, я проехал по скользкой глине несколько шагов назад и только потом упал, все еще удерживая тушу подальше от моего живота.

Не, Кабан, конечно, далеко не Гарт из мифа, но так и я совсем не Фомрир, чтобы уложить такого секача ударом кулака в пятак.

Отец говорил, что если на тебя безоружного побежит кабан, то нужно уклониться от его атаки и покинуть те места, которые он считает своим домом. Если это не бешеная свинья с поросятами, то, возможно, секач не станет тебя преследовать.

Кабан отскочил назад и снова напыжился, собираясь атаковать. Я медленно поднялся, глядя прямо ему в глаза, и стал ждать. Как только он помчался на меня, я отскочил вбок и ринулся обратно по оврагу, молясь всем богам, включая миролюбивого Фольси, чтобы не поскользнуться.

К счастью, за поворотом его владения заканчивались, так что он не стал меня преследовать, но к скучающей Ингрид я вылетел гораздо быстрее, чем спускался вниз.

— А что водичка?

Тут я сполз на землю и истерично захихикал, глядя на перепачканный глиной топор. Тоже мне, великий воин, обладатель первой руны, а едва не был убит двадцатью пудами свинины.

Когда я успокоился, мы прошли вниз вдоль расселины, отыскали вытекающий ручеек,